Глава пятая

Вскоре после несостоявшегося похода в Индию, туркестанский генерал-губернатор, вновь поручает Джурабеку ответственное задание. А предыстория его такова.

В это время в Самарканде, уже девять лет проживал, как сейчас бы сказали, политический эмигрант Абдуррахман-хан, один из главных претендентов на афганский престол. Он был внуком эмира Дост-Мухамеда и сыном Афзаль-хана, который через три года, после смерти отца, свергнул своего брата Шер-Али. Просидев на троне в Кабуле лишь год, Афзаль-хан скончался и власть вновь захватил его младший брат. Абдуррахман, которому в то время было 23 года, бежал, поскольку вместе с отцом участвовал в свержении своего дяди. Бежал сначала в Бухару, но, не встретив сочувствия у бухарского эмира, отправился в Балх и продолжил борьбу за кабульский трон. Под Газни был наголову разбит и вновь бежал, теперь уже в Индию, к британцам. А уже оттуда, видимо не слишком доверяя англичанам, через Персию, Хиву и Бухару направился в Самарканд где явился к генералу Абрамову. Тот сразу же доложил об этом туркестанскому генерал-губернатору и Кауфман разрешил Абдуррахман-хану, имея, скорей всего, на него виды в дальнейшем, поселиться в Самарканде, выделив дом и содержание в 24 тысячи рублей в год.

Абдуррахман-хан, по словам Гродекова[1] был «разумный человек, хороший азиатский генерал». Находясь в русском Туркестане, он отнюдь не оставлял мысли о продолжении борьбы за власть в Афганистане и деньги тратил на содержание своего небольшого отряда (несколько полевых командиров, 300 джигитов) и приобретение оружия.

Наконец, обстоятельства сложились так, что у Абдуррахмана-хана появились хорошие шансы на успех.

В ноябре 1878 года три колонны британских войск вторгшись в Афганистан, двинулись на Кабул — началась 2-я англо-афганская война.

Эмир Шер-Али бежал в сопровождении русского посольства, — присутствие которого в Кабуле и явилось для британцев поводом к войне, — однако по дороге, несмотря на все усилия врача Яворского, скончался от гангрены. Вакансия на кабульский трон открылась, а война, благодаря героическому сопротивлению афганского народа, приняла ожесточённый характер.

 Кауфман, на всякий случай приказывает доставить афганского принца в Ташкент – подальше от афганской границы. Абдуррахман-хан, предчувствуя скорый поход на войну за трон, немедленно откликнулся на зов «Ярым-падишаха» и ранним утром второго марта 1879 года выехал из Самарканда в Ташкент, куда и прибыл через два дня.

Для проживания Абдуррахману был выделен бывший дом генерала Головачёва, — по соседству с домом Джура-бека. Думается это было сделано специально, чтобы претендент на афганский престол был под присмотром.

Наконец решение об отправке Абдуррахман-хана в Афганистан было принято на самом высоком уровне, — Кауфман, правда, возражал против такого решения, — и тот получив 25 винтовок Бердана и около 40 тысяч рублей золотом со своим небольшим отрядом отправился воевать за афганский трон. Вот, что пишет об этом Терентьев: «Между тем Абдуррахман-хан, получив берданки на свою свиту в 250 человек и накупив револьверов в ташкентских магазинах, выступил из Ташкента в ночь на 15 декабря 1879 года. Бывший шахризябский бек, а в 1896 году полковник нашей службы Джура-бий свидетельствует, что Абдуррахман жил в Ташкенте по соседству с ним и перед отъездом заходил прощаться. Ничего тайного в его уходе не было; берданки были выданы ему из арсенала»[2].

Тут, выдающийся военный историк либо ошибся, либо обладал неполной информацией. По некоторым сведениям, вызывающим доверия. Джурабек сопровождал будущего эмира Афганистана до самой границы.

А уже через год, новое назначение. В Приказе за № 121 от 7 мая 1880 г., подписанный генералом Кауфманом, читаем: Состоящие в моём распоряжении  и числящиеся по армейской кавалерии  — подполковник Джурабек и по милиции майор Бабабек, распоряжением моим, по званию командующего  войсками Туркестанского военного округа, назначены в состав  действующих отрядов: первый Ферганского, а второй Кульджинского”.

Расскажем вкратце для какой цели были созданы эти отряды.

В середине 60-х годов XIX века Китай, в результате восстания мусульманского населения провинции Синьцзян, потерял эту территорию. Там образовалось несколько независимых государств, частично же регион, а именно Илийский край, — в 1871 году был оккупирован Россией, которая сразу же предлагала вернуть эти земли Китаю, но тот отказался. И вот теперь, спустя восемь лет, Цинская империя, разгромив мятежников потребовала возвращения своих, как он считал, исконных территорий, безо всяких условий, а в случае отказа грозил войной.

Петербург был готов вернуть Китаю Илийский край, правда не весь. Несколько районов и перевалов, удобных с чисто военной точки зрения, должны были остаться у России. Этого требовал генерал-губернатор Кауфман, настаивая на том, что эти районы жизненно необходимы для обеспечения безопасности среднеазиатских владений Российской империи. Кроме того, Кауфман предлагал получить с Пекина компенсацию за понесённые расходы в ходе многолетнего пребывания в Кульдже русского гарнизона. Сумму компенсации он определил в 120 млн рублей серебром. На эти деньги Константин Петрович предполагал построить железную дорогу из России в Среднюю Азию. На самом деле, все расходы, понесённые русскими властями в Илийском крае, не превышали 300 000 рублей и были давно компенсированы за счёт местных ресурсов, и Петербург справедливо урезал требования генерала Кауфмана до 4 миллионов.

Китай не соглашался на эти условия и переговоры зашли в тупик. Россия и Китай стали усиленно готовиться к войне.

Изменилась и концепция – с кем выгодней граничить России на востоке Туркестанского края. Теперь уже возобладало мнение туркестанского генерал-губернатора. С ним соглашается и военный министр. В телеграмме, отправленной Милютиным Кауфману, давалась чёткая инструкция: «со стороны Туркестанского и Западно-Сибирского военных округов держаться активно-оборонительной цели, защищать Кульджу, стараться нанести военное поражение китайцам где-либо поблизости границ, отнюдь не предпринимая далёких и продолжительных экспедиций, и употреблять все усилия к созданию в Западном Китае Дунганского и Кашгарского мусульманских государств»[3].

В соответствии с этим решением и создаются два военных отряда для случая, если все же война с Цинским Китаем случится. Первый, Кульджинский, возглавил сам Константин Петрович, а второй, куда назначается Джурабек, военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант Абрамов.

Однако повоевать на этот раз нашему герою не пришлось, хотя он страстно к этому стремился.  По воспоминаниям современников, Джурабек стал в Ташкенте «еще большим легитимистом чем сам король», решительно высказываясь за то, чтобы и Кульджа, и Кашгар, подобно Бухаре и Хиве, были заняты русскими[4].  Конфликт, к огорчению подполковника русской императорской армии, разрешился без кровопролития.

В Петербург была отправлена китайская дипломатическая миссия и в феврале 1881 года, мирный русско-китайский договор был подпи­сан, как говорилось в его преамбуле, «желая, для скрепления дружественных между ними отношений, разрешить некото­рые пограничные и торговые вопросы, касающиеся пользы обеих империй»[5]. В итоге Российской империи досталось чуть менее трети территории «Илийского края». Китай заплатил Российской империи 9 млн рублей серебром.

В разрешении конфликта мирным путем, несомненно свою роль сыграли и военные отряды мобилизованные Кауфманом в Фергане и Восточном Туркестане. Вот, что об этом писал “Исторический вестник”: “В международных сношениях политика сантиментального бескорыстия и великодушия, в ущерб своему народу и государству, вызывает в трезвых национальных правительствах лишь улыбку снисходительного презрения; а в тех, на которых изливается это великодушие, стремление и дальше его эксплуатировать. Последнее не замедлили подтвердить нам китайцы. Нашими более чем скромными условиями Пекин остался очень недоволен, так недоволен, что уже в следующем 1880 году не пожелал мирно размежеваться с облагодетельствовавшей его державой и стал в отношения настолько враждебные, что приготовился объявить ей войну. Петербург уведомил об этом туркестанскую власть, предписывая спешно двинуть сильный отряд к Кульдже. Доблестные войска быстро собрались и выступили. Когда же китайцы увидали, что войска, проникнутые человеколюбием и истиной, стоят против них во всеоружии, и теперь уже, вероятно, не на время и не для них займут Кульджу, тотчас же одумались и взяли назад свои угрозы”[6].

Кульджинский и Ферганский отряды были распущены и Джурабек вернулся в Ташкент.

Однако, не только деятельностью в военной сфере известен бывший правитель Китаба. Но об этом мы расскажем в следующей главе.

Продолжение следует

На заставке: Кабул, крепость Бала-Хиссар. Фотография неустановленного мастера, 1879 г.

[1] Гродеков Николай Иванович (1843 —1913) — приамурский генерал-губернатор (1898—1902), герой «Китайской войны», туркестанский генерал-губернатор (1906—1908), один из ярчайших участников “Большой игры”, член Государственного совета, участник Среднеазиатских походов. Военный писатель. Генерал от инфантерии (6 декабря 1900). Почётный гражданин города Хабаровска.

[2]   Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Том 2. СПб, 1906 г.

[3] Волынец А. Деревянные пушки Китая. Россия и Китай — между союзом и конфликтом. М; Эксмо, 2017

[4] ЦГА Республики Узбекистан, ф. И-5, oп. 1, д. 3-а.

[5] Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. Трактаты. Оп. 3. 1881. Д. 894/158.

[6] Кадников В. С. Из истории Кульджинского вопроса // Исторический вестник. № 6, 1911